/Cỏn con một sợi lông mày. Mà đem cột trái đất này vào anh/ Thơ Trần Mạnh Hảo

VIDEO

HỖ TRỢ

QUẢNG CÁO

LỊCH

LIÊN KẾT

Văn xuôi

НАРОДНЫЙ ДУХ (Глава из книги "Пророчества Пушкина") - LINH HỒN NHÂN DÂN

Пророческий дар, которым Господь наградил Пушкина, проявлялся в нем с лицейских времен.

6 июня - день рождения Александра Сергеевича Пушкина

С Харисом Исхаковичем Исхаковым я, можно сказать, знакомился два раза. Впервые, где-то в конце 80-х, мы с ним встретились у Кожинова, и со слов Вадима Валерьяновича я понял, что Харис Исхакович - выдаюшийся пушкинист. А в начале 90-х он пришел ко мне вместе писателем Ямилем Мустафьевичем Мустафиным, который представил своего друга как профессора Академии государственной противопожарной службы.
И только когда мы с Харисом Исхаковичем заговорили (уж и не знаю, почему) о Пушкине, я догадался спросить: "А не виделись ли мы около десяти лет тому назад у Кожинова?"
Теперь я об этом вспоминаю не как об анекдоте, а как о нашем непамятливом отношении друг к другу. Казалось бы, сам Кожинов рекомендовал, сам Кожинов снял со своей полки книгу Исхакова, дал мне почитать. Но в ту пору я был столь сыт знакомствами с самыми выдающимися нашими мыслителями, и их было так много, что Исхакова я лишь пролистал.
А Ямиль Мустафин нас с Исхаковым сроднил. Мы сдружились с Харисом Исхаковичем на том, что он был в своей семье младшим из десяти детей, а я младшим из семи. И на общих воспоминаниях о послевоенной нищете - он о своей, московской, я о своей, сельской. Он, верующий мусульманин, и я, православный - мы вдруг ощутили себя родными братьями. И - тем с большим доверием друг к другу мы с ним говорили о Пушкине. Я жадно слушал, он говорил. Меня поражали его не академические, а просто человеческие суждения о пушкинской судьбе, о пушкинском предназначении и величии,  о нашей личной ответственности перед Пушкиным и перед пушкинской Россией. "Никто, кроме нас, по своему рождению младших, так не ответственен перед теми, кто был до нас", - говорил он то ли в шутку, то ли всерьез, а когда я  в ответ отшутился, он на меня обиделся.
И за это я стал доверять ему уже безотчетно. Потому что я  понял, что есть пушкинисты, даже и самые замечательные, из научного азарта, а есть такие, как Харис Исхаков, от влюбленности в пушкинский образ.
Мне хочется в день рождения Пушкина вспомнить о своем друге как о той "волитературенной" России, которая свою духовную родословную вела от нашего великого поэта. Предлагаю главу из большого труда Харриса Исхакова, опубликованного, к сожалению, уже в пору безвременья, когда не всякое зерно, брошенное в землю, не умирает…

Николай ДОРОШЕНКО

Харис ИСХАКОВ (1939-2009) 


НАРОДНЫЙ ДУХ (Глава из книги "Пророчества Пушкина")
 
 

 


Исхаков Х.И. Пророчества Пушкина. Современное прочтение русской классики. — М.: Издательский дом «Российский писатель», 2010. — 452 с.

Пророческий дар, которым Господь наградил Пушкина, проявлялся в нем с лицейских времен. Поразительно точно сбылись и его пророчества в отношении друзей-лицеистов, и более поздние предсказания относительно конкретных людей, о последствиях тех или иных событий, о судьбах народов, стран... «Пророчествами назад» являются эпическая поэма «Руслан и Людмила» — о язычниках от князя Рюрика до крестителя Руси великого князя Владимира, «Борис Годунов» — о событиях Смутного времени, «Капитанская дочка» — о «русском бунте, страшном и беспощадном»... И до сих пор снова и снова убеждаемся мы в правоте Достоевского, определившего Пушкина «великим и непонятным еще предвозвестителем». Пушкинский «гений, парадоксов друг», отзывается в нашей жизни таинственным, непостижимым эхом. Книга предназначена для широкого круга читателей.

Уверуйте в дух народный и от него единого ждите спасения, и будете спасены 
А.С. Пушкин

Всю нашу сознательную жизнь, с детского сада, имя Пушкина сопровождает каждого из нас, и у каждого сложился свой образ поэта, и образы эти.никогда не совпадут с представлениями ученых-пушкинистов. Пушкина любят не за то, что он «создал национальный русский язык» или «заложил основы новейшей русской литературы». Его любят за то, что он — писатель, которого читают и дети, и убеленные сединами взрослые, писатель, у которого любой найдет ответы на свои вопросы, писатель противоречивый и многогранный, разносторонний и неповторимый; короче — за то, что он — Пушкин, за то, что — воистину народный писатель!

Пушкин пишет об уваровской триаде «Православие, Самодержавие, Народность»: «С некоторых пор вошло у нас в обыкновение говорить о народности, требовать народности, жаловаться на отсутствие народности в произведениях литературы, но никто не думал определить, что разумеет он под словом народность».

Пушкин о народе: «Есть образ мыслей и чувствований, есть тьма обычаев, поверий и привычек, принадлежащих исключительно одному народу. Климат, образ правления, вера дает каждому народу особенную физиономию — которая более или менее отражается в зеркале поэзии».

Разве не пропитаны духом «народности» его «Странник» и «Монах», «Евгений Онегин», «Деревня», «Станционный смотритель», «Домик в Коломне», «Капитанская дочка», «Кавказский пленник» и «Бахчисарайский фонтан», «Цыганы», сказки, стихотворения «Ангел», «Бесы», «Зимняя дорога», «Телега жизни»?..

* * *

В 130-годовщину кончины Пушкина «Литературная газета» опубликовала статью, автор которой ставит под сомнение значимость для его семьи няни Арины и искренность посвящений к ней Пушкина и Дельвига, Языкова, замечание Достоевского: «Ведь грустно и смешно в самом деле подумать, что не было бы Арины Родионовны... так, может быть, и не было б у нас Пушкина. Ведь это вздор». Неужели же не вздор? А что если и в самом деле не вздор? Можно вспомнить Лермонтова: «Как жалко, что у меня была мамушкой немка, а не русская — я не слыхал сказок народных: в них, верно, больше поэзии, чем во всей русской словесности».

* * *

Пушкин говорил: «Разговорный язык простого народа достоин также глубочайших исследований, Альфиери изучал итальянский язык на флорентийском базаре: не худо нам иногда прислушиваться к московским просвирням. Они говорят удивительно чистым языком».

В Кишиневе Пушкин «собирал и переводил народные песни, любил ходить на народные гулянья, глядеть и играть в свайку. Иногда он наряжался то турком, то евреем, то цыганом... отплясывал джок под звуки кобзы». В Могилеве Пушкин ходил по городу в русской рубахе и сапогах, на плечах офицерская шинель, на голове ермолка; дядька Никита был наряжен татарином. Недели две провел он в таборе, можно сказать, побывал в роли пастуха, как пророки. Влюбился в дочь старосты табора Земфиру. Она покинула его — вот и наметки судьбы Алеко, героя «Цыган»...

Гейченко собирал рассказы и предания о пребывании Пушкина в Михайловском: «И старики рассказали о многом: как Пушкин любил теребить лен, как помогал рыбакам тянуть сети, как забирался на церковную колокольню и весело бил в колокола, как ковал железо в кузнице... Пушкин наряжался — то цыганом, то мужиком, и однажды видели его скачущим на коне в одеянии монаха...».

День явления иконы Божией Матери местному юродивому, положивший начало монастырю, ежегодно отмечали крестным ходом и ярмарками, привлекавшими сюда купцов и странников-богомольцев со всей Руси. На празднике Пушкин, в соломенной шляпе и любимой красной рубашке, пел со слепцами духовные стихи о Лазаре и об архангеле Михаиле. «Может быть,— писал Пушкин,— нигде более, как между нашим простым народом, не слышно насмешек насчет всего церковного».

В Тифлисе Пушкин был проездом на пути в Арзрум, где завершались военные действия с Турцией. Вот что пишет князь Е. Па-лавандов о нем: «...ежедневно производил странности и шалости, ни на кого и ни на что не обращая внимания. Всего больше любил он армянский базар,— торговую улицу, узенькую, грязную и шумную... видели его, как он шел, обнявшись с татарином, в другом месте он переносил в открытую целую стопку чуреков. На Эриванскую площадь выходил в шинели, накинутой прямо на ночное белье, покупая груши, и тут же, в открытую, не стесняясь никем, поедал их... перебегая с места на место, минуты не посидит на одном месте, смешит и смеется, якшается на базарах с грязным рабочим муштаидом и только что не играет в чехарду с уличными мальчишками...».

Одеваясь в национальные костюмы разных народов, он проникался духом этих народов, чувствовал себя как бы их сородичем. О русских он писал: «В характере народа — не бояться ни усталости, ни физических страданий: в характере этой нации наблюдается терпение и деятельность, веселость и грусть, в нем соединялись самые веселые контрасты... Народ, который, тому сто лет, отстоял свою бороду, отстоит в наше время и голову...»

И другие нации и племена были объектом его внимания — «гордый внук славян» вводил в свои произведения финнов, калмыков, тунгусов, черкесов, евреев, турок, поляков, сербов...

Обратная связь — народ пошел к своему пророку.

... Годов пронесся ряд,
Час миновал урочного отлива,
И, как на глас знакомого прилива, 
В обратный бег, раскаянья полна, 
Вновь понеслась народная волна! 
Красы, добра и правды идеалы
Блеснули вновь, как утра чистый свет, 
И помянул народ 
— в борьбе усталый,
Заблудший в тьме и духом обнищалый, — 
Что у него великий есть поэт.

(А.Голенищев-Кутузов. «26 мая 1880 года.
На открытии памятника Пушкину»)

В «Путешествии из Москвы в Петербург» Пушкин пишет о рекрутском наборе, «самой необходимой и тягчайших повинностей народных»: «...кратковременность службы делает изо всего народа одних солдат. В случае народных мятежей мещане бьются, как солдаты, солдаты плачут и тоскуют, как мещане. Обе стороны одна с другой связаны», — не о нашем ли бытии сей сказ.

* * *

В главе «Русская изба» он пишет: «Взгляните на русского крестьянина: есть ли тень рабского унижения в его поступи и речи. О его смелости и смышлености и говорить нечего... В России нет человека, который бы не имел собственного жилища. Нищий, уходя скитаться по миру, оставляет свою избу. Этого нет в чужих краях... лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые проходят от улучшения нравов, без всяких насильственных потрясений...».

В нынешней России много людей, не имеющих собственного жилища. «Насильственные потрясения» привели к страшному результату:

Теперь склонились люди над тобой
Потухший взор над темной бородой...

И... томик Пушкина в мертвеющей руке. 
Кто был ты ? Злые ветры лихолетья

Зачем забросили сюда ?
Поклонник Пушкина безумного столетья,
Мы не узнаем никогда.
(В.Плишкин)

* * *

В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.
(Ин. 1, 1)

Конфуций исправление дел в государстве начал с исправления имен: «Если имена неправильны, то... дела не могут осуществляться и народ не знает, как себя вести». Вот и Пушкин начал с «Руслана и Людмилы» «исправление имен». Оно было незаметно для читателей, ведомых природным инстинктом; оно поразило Батюшкова, Вяземского, Дмитриева, Жуковского, Карамзина, невольно принявших «русский культурный язык» Пушкина, но не услышавших его природную духовность так, как услышали Дельвиг, Лермонтов, Гоголь, Кольцов, Гончаров, Даргомыжский, Глинка. И духовенство не «услышало» его, как митрополиты Макарий, Антоний и Анастасий, Иоанн Кронштадтский, Гедеон...

Устойчивость пушкинского языка вытекает из его же слов: «Как материал словесности язык славяно-русский имеет неоспоримое превосходство пред всеми европейскими: судьба его была чрезвычайно счастлива. В XI веке древний греческий язык открыл ему свой лексикон, сокровищницу гармонии, даровал ему законы обдуманной своей грамматики, свои прекрасные обороты, величественное течение речи, усыновил его, избавя таким образом от медленных усовершенствований времени. Сам по себе уже звучный и выразительный, отселе заемлет он гибкость и правильность. Простонародное наречие необходимо должно было отделиться от книжного, но впоследствии они сблизились, и такова стихия, данная нам для сообщения наших мыслей» («О предисловии г-на Лемонте к переводу басен И.А. Крылова»). «Показательно, — пишет Л.Г.Панин, — что Пушкин здесь говорит об единой "стихии". Как не вспомнить здесь слова замечательного филолога прошлого века, профессора Московского университета Ф.И. Буслаева о том, что русский и церковнославянский представляют собой единое целое».

«Обращаясь к русскому стихосложению, — пишет Пушкин, — думаю, что со временем, мы обратимся к белому стиху. Рифм в русском языке слишком мало. Одна вызывает другую. Пламень неминуемо тащит за собою камень. Из-за чувства выглядывает непременное искусство. Кому не надоела любовь и кровь, трудный и чудный, верный и лицемерный и проч.». Он положил тому начало «Борисом Годуновым».

Пушкинские сочинения в стихах ли, в прозе ли — отражение Священных Писаний, заповедей, молитв, обрядов и их толкование.

Не для житейского волненья,
Не для корысти, не для битв
Мы рождены для вдохновенья, 
Для звуков сладких и молитв.

(«Поэт и толпа»)

 

Поступки героев Пушкина связаны со степенью их веры. «Имея мало истинной веры, он (Германн. — Х.И.) имел множество предрассудков. Он верил, что мертвая графиня могла иметь вредное влияние на его жизнь, — и решился явиться на ее похороны, чтобы испросить у нее прощения...».

В наставлении патера Черниковского* Григорию Отрепьеву в «Борисе Годунове» приведено толкование пушкинского слова «папизм» — все способы хороши для отвращения верующих от православия...

Пушкин изучал языки Священных Писаний: арабский, древнееврейский, греческий, церковнославянский и старославянский. Он сначала переложил прозой два первых стиха «Песни Песней» царя Соломона «Да лобжет мя от лобзаний уст своих...», а затем создал стихотворение:

В крови горит огонь желанья, 
Душа тобой уязвлена, 
Лобзай меня: твои лобзанья
Мне слаще мирра и вина.

Склонись ко мне главою нежной,
И да почию безмятежный,
Пока дохнет веселый день 
И двигнется ночная тень.

Церковнославянские слова органично звучат в его стихах:

Вечерня отошла давно, 
Но в кельях тихо и темно.
Уже и сам игумен строгий
Свои молитвы прекратил 
И кости ветхие склонил,
Перекрестясь, на одр убогий. 
Кругом и сон и тишина, 
Но в церковь дверь отворена; 
Трепещет луч лампады
И тускло озаряет он
И темну живопись икон,
         

И позлащенные оклады.

Александр Сергеевич мечтал обучить детей старославянскому языку для понимания Библии. «Мои дети, — говорил он, — будут читать вместе со мною Библию в подлиннике... по славянски... Сказки моей бабушки и Арины были скорее славянские, чем русские; наш народ понимает лучше славянский, чем русский литературный язык». Это одно из пророчеств Пушкина о сохранении древних языков для понимания Священных Писаний. В связи с этим Л.Г. Панин пишет: «Защитные функции церковнославянского языка могли ослабевать или усиливаться. Ослабевали они в периоды спокойного развития языка. Усиливались при стечении неблагоприятных для культуры обстоятельств. XIV—XV века: падение Балкан, усиление роли Русского государства и Русской Церкви на международной арене, отражение вражеских нашествий, преодоление внутренних междоусобиц приводят к тому, что усиливается роль церковнославянского языка. В русском литературном языке появляется много архаизмов, книжная культура ориентируется на кирилло-мефодиевские и древнекиевские традиции. Появляется особый стилистический прием, который получил наименование "плетение словес"».

Кто-то сказал, что дело дошло до того, что нашим современникам приходится изучать старославянский и церковнославянский язык как иностранный.

Дай Бог Церкви сохранить церковнославянский язык, мусульманам вернуться к обучению на арабском языке—языке Корана.

Можно сказать об общей беде правоверных и православных России, мечтающих о возвращении языка Священных Писаний — старославянского и арабского. На их стороне «песни славян» и «татарские песни», как и сочинения мусульман на русском. Их объединяют, например, вспоминания Пушкина о Москве:

На тихих берегах Москвы
Церквей, венчанные крестами, 
Сияют ветхие главы 
Над монастырскими стенами.

Кругом простерлись по холмам
Вовек не рубленные рощи,
Издавна почитают там
Угодника святые мощи.

Многое из окружающего мира, на чем воспитывались современники Пушкина, можно только представить по литературным произведениям тех времен.

Гейченко отметил удивительное созвучие Дельвига, Туманского и Пушкина по случаю обычая выпускать с началом весны на волю птиц. Письмо Пушкина Н.Гнедичу: «Знаете ли трогательный обычай русского мужика в Светлое Воскресение выпускать на волю птичку? — Вот вам стихи на это»:

В чужбине свято наблюдаю
Родной обычай старины:
На волю птичку выпускаю 
При светлом празднике весны.


Я стал доступен утешенью; 
За что на Бога мне роптать,
Когда хоть одному творенью
Я мог свободу даровать!

* * *

«Капитанскую дочку», на мой взгляд,
совершенно справедливо называют
самой христианской книгой русской литературы.
В.Сорокин

Обряд венчания в «Капитанской дочке»:«... это твой посаженный отец; поцелуй у него ручку, и пусть он тебя благословит».

Обряд похорон («Пиковая дама»): «Молодой архиерей произнес надгробное слово. В простых и трогательных выражениях представил он мирное успение праведницы, которой долгие годы были тихим, умилительным приготовлением к христианской кончине. "Ангел смерти обрел ее, — сказал оратор, — бодрствующую в помышлениях благих и в ожидании жениха полунощного "».

Впервые Синод отметил нравственность сочинений Пушкина в его 100-летие. Может, вспомнили, как Пушкин отметил 100-летие жизни России без Патриарха в заметках «О русской истории XVIII века»: «В России влияние духовенства столь же было благотворно, сколько пагубно в землях римско-католических. Там оно, признавая главою своею папу, составляло особое общество, независимое от гражданских законов, и вечно полагало суеверные преграды просвещению. У нас напротив того, завися, как и все прочие состояния, от единой власти, но огражденное святыней религии, оно всегда было посредником между народом и Государем, как между человеком и Божеством. Мы обязаны монахам нашей историею, следственно, и просвещением».

Харис Исхаков родился в Москве в многодетной семье. Родители были родом из деревень Актуково и Кызыл Яр Сергачского уезда Нижегородской губернии. После средней школы работал слесарем; в армии был водителем, работал на целине. Окончил Московский автомеханический институт. Преподавал в Военной академии химической защиты. Доктор технических наук, профессор Государственной академии противопожарной безопасности МЧС России.
Державник, настоящий патриот России, истинный энциклопедист татарской культуры, тончайший знаток творческого наследия Пушкина, автор глубокого литературоведческого исследования «Пушкин и религия» (М., 1998), рецензентом которого был известный критик Вадим Кожинов. Кожинов высоко оценил попытку познания Исхаковым одной из величайших личностей в истории православной России – Пушкина. 

________________________ 
* А.С.Пушкин "БОРИС ГОДУНОВ"

КРАКОВ. ДОМ ВИШНЕВЕЦКОГО
С а м о з в а н е ц и pater Ч е р н и к о в с к и й.

С а м о з в а н е ц
Нет, мой отец, не будет затрудненья;
Я знаю дух народа моего;
В нем набожность не знает исступленья:
Ему священ пример царя его.
Всегда, к тому ж, терпимость равнодушна.
Ручаюсь я, что прежде двух годов
Весь мой народ, вся северная церковь
Признают власть наместника Петра.
@

P a t e r
Вспомоществуй тебе святый Игнатий,
Когда придут иные времена.
А между тем небесной благодати
Таи в душе, царевич, семена.
Притворствовать пред оглашенным светом
Нам иногда духовный долг велит;
Твои слова, деянья судят люди,
Намеренья единый видит бог.
Theo bao hoinhavnnga