VIDEO
Tin nóng
QUẢNG CÁO
LỊCH
LIÊN KẾT
Văn xuôi
Рассказы - Những truyện ngắn
Còn 3 truyện ngắn nữa, kỳ sau đăng tiếpМария КОСОВСКАЯ
Рассказы
Дед ДЕД - ông nội Когда зазвонил телефон, я покупала в магазине сосиски. Продавщица взвешивала килограмм. Почему дед позвонил мне? Может, он догадался, что я ничего не знаю? Из-за беременности меня старались не волновать. И дед хотел, чтобы я навестила его перед операцией, которую он мог не пережить. Ведь я его любимая внучка, первая, со мной он нянчился больше, чем с другими. Каждое лето я проводила с дедом и бабушкой на даче, помогала на пасеке, красила ульи, дымила в дымовуху, кормила поросят комбикормом и мелкой вареной картошкой, которую иногда ела и сама, а еще объедалась клубникой с молоком и окрошкой с бабушкиным домашним квасом. -Дед, помнишь, ты говорил, что от меня одни глаза остались. Сейчас от тебя остались одни глаза. А я, посмотри, какая толстая, - мне хочется развеселить его. Пришла бабушка. Ей было тяжело и неловко от запаха и беспорядка в квартире. Все это так не шло к свежему личику и кружевным пеленкам младенца. Бабушка не гнала, но выпроваживала нас. Я поняла это, и мы с отцом уехали. 28.11.08
ЗЕРКАЛО - Chiếc gương Николая обсчитали. Вернее, не обсчитали, а принесли неожиданно большой счёт. Триста двадцать рублей за кофе. Николай напрягся. Хотя он и до этого был напряжен, официанты раздражали: долго несли кофе, ржали (он был уверен, что над ним), громко спорили, кому выходить на смену, а потом принесли астрономически-неадекватный счет. Но им показалось этих издевательств мало, его еще обсчитали, давая сдачу. С пятиста рублей - только семьдесят. Нет, он конечно, заметил, возмутился, пересчитал на калькуляторе, предъявил. Официант вернул сотню, извинился. Николай не мог понять, был ли это тот же, что его обслуживал, или другой. Все они казались одинаковыми, как пингвины: черные фартуки, рубашки, бабочки. «Где только строгают этих буратино?» - с раздражением думал Николай, не зная, к чему бы еще придраться. Обиженный, он вышел из кофейни и увидел большую латунную таблицу-меню на стене. Разъярённый, он выскочил, и, не застегиваясь, бежал к переходу, рискуя простыть. Вдруг он понял, что его обманули. «Что ж я не додумался попросить меню? Этих тварей учить нужно. Врут, как дышат. Понятное дело, обокрали. А я, лох педальный, уши развесил. Табличку у них не поменяли. Суки!» - думал он, спускаясь в метро. Тут он не выдержал, развернулся и побежал вверх. Николаю приходилось бежать быстрее, чем эскалатор ехал вниз, но фантазии о скандале в кафе придавали сил. Воинственный настрой вынес его наверх, и уже у выхода он понял, что меню можно было посмотреть на сайте. 25.03.19
ОТКРЫТЫЙ КОСМОС - Không gian mở Бежишь и смотришь на свои коленки, на загорелые пальцы ног, торчащие на сантиметр из сандалий, на мелькание травы, камешков, на трещины в асфальте, на срывающиеся с одуванчиков парашютики, летящие вверх. - Настена, Настя! Настя любила бежать. Это весело, когда все летит, и упругий воздух податливо расступается навстречу. Желтое пятно от сломанной песочницы, вывернутые качели, ржавая, изогнувшаяся кобылицей горка. На полинявшей пятиэтажке их балкон был единственный незастекленный, просто покрашенный в синий цвет, с провисшими веревками для белья. Мать стояла и махала ладонью. - Ма, ты откуда? – крикнула Настена, задрав голову. Привычные надписи на стенах, кошачий запах и пыльный подъездный холодок. Настя взбежала на третий этаж и толкнула дверь. Настена села за стол и осмотрелась. Раковина, где почти неделю лежала грязная посуда, была пустая и чистая. Вернулась мама, и на кухне опять стало уютно. - Как вы тут без меня, не скучали? Настена тащила вниз по лестнице велосипед «Салют» с привязанным к багажнику лотком, в который мать положила макароны с мясом и кетчупом, соленый огурец и три куска хлеба, завернутые отдельно в пакет. Отец даже макароны ел с хлебом. Выйдя из подъезда, Настена опять остро ощутила лето. Запрыгнула на велик и понеслась, чувствуя лицом ветер, вдыхая запах истомленных на солнце трав. Теплая, разогретая даль расступалась, разворачивалась полями, холмами, уходила в горизонт, в салатовую дымку, в высокий небесный свод. Вдали торчала полуразрушенная колокольня, нестерпимо поблескивали на солнце перламутровые купола. Кроны далеких деревьев были похожи на брокколи, которую мама выращивала на грядках, хотя ее никто не ел. Через несколько минут красота перестала занимать Настену. Она задумалась о школе. Начало занятий было далеко, но мысли о них уже заставляли тосковать по лету. Оно же когда-нибудь кончится, и уедет новый сосед, который приехал сюда на лето. Димка. Такой классный! На гитаре умеет играть. Увлекается космонавтикой. Рассказывал во дворе, как самому сделать ракету: фюзеляж из бумаги, целлюлозная стружка и сердечник от лампочки. Танька ей вчера гадала на картах, выпало «будете целоваться, но он не любит тебя». У Настены даже навернулись слезы. Не любит. Но будете целоваться. Настена еще не целовалась ни с кем. Вот бы поцеловаться с Димкой. От мыслей об этом приятно заныло в груди, будто там стоял радио-передатчик и рассылал в пространство волны любви. Интересно, подумала Настена, действительно ли есть любовь? Или ее придумали как романтичное оправдание, чтобы не стыдно думать про секс. Настена уже знала про секс. О нем все ее друзья говорили. Настена иногда рассматривала себя голую в зеркало, представляя, как бы это происходило с ней. Тело казалось неказистым: сутулая спина, грудь торчит острыми холмиками, ноги в икрах не сходятся. Танька говорила, что в икрах обязательно соприкасаться должны, иначе кривые. Наверное нет никакой любви, думала Настена. Димку, например, она любит или это только воображение? Или мама? Всегда такая усталая. Или отец? Маму как будто совсем не любит, обнимает редко, не говорит нежных слов. Настене опять захотелось заплакать. Она бы и расплакалась, если бы не увидела на тротуаре Таньку. - Эй! Ты куда? – крикнула Настена. Велосипед медленно набирал скорость. Везти Таньку оказалось сложно. «А как бы ты раненого друга на себе несла», - думала Настена, и изо всех сил давила на педали. Два раза руль вильнул, девчонки завизжали, едва не врезались в камень, съехали на грунтовку и дальше с горки легко понеслись, шурша колесами о гравий. Ряд гаражей, болото с зеленой водой, утки, торчащая из ряски кабина трактора. Танька действительно выросла. Грудь второго размера, лифчики настоящие. Это казалось Настене удивительным, и она слегка перед Танькой робела. Настене стало неприятно. Она ревновала Таньку к баракам. В районе, который называли «бараки», у Тани была другая жизнь, с блатными пацанами, с сигаретами и пивом, с целованием взасос под железнодорожным мостом. Танька не брала Настену в ту жизнь. «Это не для тебя, ты из интеллигентных. Тебе не понравится», - посмеиваясь она. Настена обижалась и решала больше с Танькой не дружить. Но дружить было не с кем, и Настена мирилась. Настене хотелось еще поговорить про Ассоль, про любовь, благородство, которое, если верить Грину, все же встречалось в людях. Но Танька ее бы не поняла. Настена молчала и думала, что она - та самая Ассоль, которую сверстники считают дурочкой только из-за того, что она любит читать. Когда пошли по Загородной улице, залаяла из-под забора собака. Она высовывала острую морду, скалила розовую пасть и показывала мелкие острые зубы. Подошли к участку, обнесенному горбылем. Мама не любила высоких заборов и мечтала, чтобы их дом окружала живая изгородь из кустарника, который она подстригала бы в форме шаров и ромбов. Но с неогороженного участка воровали: кирпич, мешки с цементом, однажды пытались бетономешалку утащить, проволокли пол метра и бросили, тяжелая оказалась. Другая беда - козы, которые забредали и съедали с грядок петрушку, капусту и салат. Пришлось отцу сделать этот уродливый горбыльный забор. Настена вкатила велик, бросила его на траву и дернула входную дверь дома. Закрыто. Они обошли дом, облицованный светлым кирпичом, с грязноватыми, но уже застекленными окнами по первому этажу. Настена не любила дом, родители тратили на строительство все деньги, а ей хотелось модную юбку, лосины перламутровые и куртку джинсовую, как у всех. А вот огород, густо заросший сорняком, притягивал Настену. Тонкие молодые яблоньки, на которых висели мелкие еще залепушки, аккуратно увязанные кусты малины с созревающими ягодами, большая неопрятная грядка клубники, листья которой местами пожухли, но еще можно было что-то найти. Настена любила поживиться прям с грядок, чтобы хрустела на зубах земля, чтобы ягоды были в легкой пуховой дымке, которая бывает когда только сорвешь. «Потом, - стойко решила про себя Настя. – Сначала обед отцу». Другая дверь тоже оказалась заперта. Настена дергала и стучала. Они таскали кирпичи и складывали в два ряда. Настена ее не слушала. Увлеклась. Ей почему-то показалось, что они сооружают космический корабль, который выведет их на земную орбиту. Первая ступень - стартовая, вторая - разгонная, третья - маршевая. Она смотрела вчера передачу про космос. Вот сейчас они построят свою ракету, и она понесет их в неизведанное космическое пространство. Она влезла, цепляясь за стену и осторожно покачиваясь, будто и правда была в невесомости, ухватилась пальцами за жестяной подоконник, подтянулась к окну, почти цепляясь за отлив подбородком, и из темноты космического пространства выплыли две большие белые планеты, испуганно качнулись и отпрянули, исчезая в сумраке. Перед тем как свалиться, Настена увидела над белыми шарами оторопелое женское лицо. Кирпичи посыпались из-под ног, и Настена грохнулась, ударившись щиколоткой о лавку. Она отбила о землю себе весь бок, но боли не чувствовала, только задохнулась на пару секунд от какого-то понимания. Она лежала и не двигалась. Выглянул отец. Настя замерла с поднятым кирпичом и не знала, что делать. Она смотрела на отца. Он был другой, не ее родной и близкий, а какой-то чужой мужик, некрасивый, с мятым испуганным лицом, с неприятными складками вокруг рта, с растрепанными короткими волосами. Но главное - выражение. Он смотрел на нее как на досадное насекомое, которое хочется раздавить. В его лице не было ни капли любви. Мысль о том, что отец ее не любит, больно резанула Настю, выступили слезы на глазах. Лицо отца исчезло из окна и загремел отпираемый засов. Они смотрели друг на друга. Настена испепеляла отца взглядом. Но он не чувствовал, или давно был испепелен. Настена оглянулась на Таньку. Всю обратную дорогу Настена молчала. Танька наоборот, болтала без умолку. Видимо ей и самой было неловко оказаться свидетельницей. - Ладно тебе, ну подумаешь, другая баба. Мой, вон, дубасит мать. Я однажды прихожу, а у нее вместо лица сплошная гематома. Так он даже не вспомнил на следующий день. Бывает, он ее бьет, бывает - она. Однажды табурет о его голову разбила, череп чуть не проломила, дура бешенная, как с цепи сорвалась. Так и живем. А у тебя что? Горе? Да ну, брось, смешно даже. Подумаешь? Все они кобели. Не один твой. Два дня Настя носила в себе тайну. Она измучилась, не могла есть, и сны снились какие-то дурацкие, будто она лежит в темноте и нечем дышать. Задыхаясь, она силится проснуться, но не может. И становится очень страшно от понимания, что она сейчас умрет. Мама, видно, почувствовала, что с Настеной что-то не так. Во вторник вечером, придя с работы, она усадила Настену на диван, взяла за руки и спросила: Мать с отцом долго спали в разных комнатах, мама - в детской, в спальне - отец. Настену он как бы не замечал и будто не чувствовал себя виноватым, даже наоборот, винил в чем-то мать. Они часто ссорились на кухне, потом он уходил, хлопнув дверью. Настена осторожно выбиралась из комнаты, садилась у маминых ног, обнимала ее колени и плакала вместе с ней, мысленно обещая себе, что никогда не позволит ни одному мужчине обращаться с ней так, как обращается с матерью отец. Настена злорадно представляла, как отец летит в безвоздушном космосе, задыхаясь, и она может его спасти, нужно только протянуть руку. Но она отворачивается и думает: «Ты сам этого хотел». Мысленная месть успокаивала Настену, а мама все плакала и плакала. Но отец всегда возвращался — как планета, летящая по орбите. Theo hoinhavannga |
Các tin khác
-
В МЕТЕЛЬ (TRONG BÃO TUYẾT)
-
РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ИСТОРИЯ - ХРИСТИАНСКИМ ДЕТЯМ (LỊCH SỬ QUÊ HƯƠNG - CƠ ĐỐC GIÁO THỜI THƠ ẤU)
-
Картина всеобщего ограбления… BỨC TRANH TỔNG THỂ CƯỚP BÓC
-
Домашний философ Коноплин - Nhà triết gia Kanoplin
-
Безбожные школы в России (Những trường học vô thần ở nước Nga)
-
Несчастье России…BẤT HẠNH NƯỚC NGA
-
«Литературная столица» закабалённой России" (THỦ ĐÔ VĂN CHƯƠNG...)
-
«Литературная столица» закабалённой России (THỦ ĐÔ VĂN CHƯƠNG...)
-
«Литературная столица» закабалённой России (THỦ ĐÔ VĂN CHƯƠNG...)
-
Быль с небылицею… CHUYỆN THẬT TRONG HOANG TƯỞNG