Рассказы (Những câu chuyện)

Рассказы (Những câu chuyện)

      Виктор. Идрица

Я как раз закончила работать с лежачими. Посмотрела в упор на бойца, что зашел в палату. Крепкий мужик под пятьдесят. С огромными ручищами. Автомеханик, строитель? «Лучше делайте массаж лежачим», - строго глядя на меня, сказал боец. Сыграл на опережение. И уже мягче, видя тишину внутри меня, добавил: «Я же все-таки хожу». «Молодчина», - кивнула я. Про себя отметила: точно. Единственный ходячий в палате. «Да я-то причем. Бог милостив», - сказал Виктор, смягчаясь. Рука висит на косынке. Из-под косынки торчат спицы аппарата Илизарова. Сегодня суббота. Во вторник этого бойца здесь не было. Значит, в среду – самое раннее - привезли. И, наверное, в четверг прооперировали. «Я Ира, - улыбнулась я. - «Ира», - значит «мир». «Виктор, - представился боец. И добавил, - «победитель». Виктор будто выдохнул. Выдох означал одно: можно. Можно. Как иначе, если я несу мир, он – победитель, а за окном бушует весна. «Садитесь, как удобно, на кровати, - улыбнулась я. – Я поработаю со спиной сначала». Виктор сел полубоком, опустив ноги на пол. Пристроил руку на груди - бережно, как грудного ребенка. «Когда прооперировали? Пару дней назад?» - я смотрела на ткани вокруг аппарата Илизарова. Оценивала отек. «Вчера, - сказал Виктор. – И будто извиняясь за то, что я ошиблась, улыбнулся: «На мне все быстро заживает. Быстро восстановлюсь». Я прикоснулась к плечам: «Будет больно со стороны ранения, не молчите, ладно?» Виктор кивнул. Время замедлилось. Почти остановилось. За окном бушевал май. «Когда ранило?» - спросила я тихо. В шумной палате мы будто остались вдвоем. «6 мая», - сказал Виктор. Кратко, будто заполняя графу анкеты. «В День Георгия-Победоносца», - заполнила я соседнюю графу. *** День Георгия-Победоносца был неделю назад. Совсем весенний был день. Почти жаркий. «Вы верующая?» - тихо спросил Виктор. «У меня папа Георгий. И сын Георгий. Отмечали в храме Георгия-Победоносца. Был крестный ход. Дочь выносила икону святого Георгия. Папа – хоругвь». «Значит, верующая. Повезло мне», - потеплевшим голосом сказал Виктор. Я продвигалась вдоль плеча к месту ранения. Тихо, мягко. Виктор дышал. Дышал не напряженно. Легко. Доверяя. «Больно?» - уточнила я, поднимаясь к шее. Виктор кивнул: «Что там?» «Бронежилет давил на плечи. Сейчас расслаблю. И опущусь вниз». Будто играя арпеджио, я добралась до позвонка в поясничном отделе. «Вот, чувствуете? В этот позвонок броник упирался», - я массировала напряженные ткани вокруг выпирающего позвонка. Думала: хорошо бы высылать на фронт поролон и двухсторонний скотч, чтоб бойцы клеили себе поролон с внутренней стороны бронежилетов. «Да, здесь болит. Я ТАМ (Виктор выделил голосом «там») каждый день висел на турнике. Иначе бы не выжил, наверное. Ну то есть нет, выжил. Но спина болела бы сильнее». «Сколько бронежилет весил?» «Десять. С боковыми вставками шестнадцать, но я их достал. Иначе вообще было не пошевелиться. Десять броник. А еще автомат, две гранаты, вода, паек, аптечка, то, сё. Тяжело. Раньше бронежилет вообще был двадцать килограммов. А все же на себе тащить приходится». *** …У меня зазвенел телефон. Оттуда, из мирной жизни, звонила-щебетала дочь. Говорила, что еще немного погуляет с подругами. «Сколько дочке?» - спросил Виктор. «Четырнадцать». Я попросила Виктора лечь на спину. Начала работать с ногами. «У меня тоже дочке четырнадцать. Младшей. А старшей уже двадцать девять. Уже две внучки у меня. И внук». Виктор расслабился. И заговорил тихо, четко, будто плывя по течению: «Кем я только не был в жизни. Уйму профессий перепробовал. По образованию я учитель физкультуры. Геологом был немного. Копали мы там, где идут бои сейчас, кстати. А теперь у меня автосервис свой. До сих пор работает. Все это время, что я ТАМ, у меня напарник рулит. За двоих пашет. Спасибо ему». Я мягко работала с животом. Виктор дышал, оценивая мои прикосновения: «Здесь не больно. И здесь. А должно быть больно?» Я качала головой: «Нет. Не должно. Просто может быть напряжение. Вы не с курорта же вернулись. Бронежилет давал напряжение. Потому и нужно все расслабить». «Мы в Бахмуте воевали. Там меня и ранило». Виктор задумался. Помолчал. «Я будто знал заранее, что 6 мая – мой последний день на фронте». Я работала с диафрагмой. Не задавала вопросов. Виктор их и не ждал. «…Я каждый день после обеда, когда не было боев, около 16-00 часов читал вечерние молитвы по молитвослову. Молебны читал - Александру Невскому, Георгию Победоносцу. Они в молитвослове идут один за другим. Как-то нам дали приказ - эвакуировать тела врагов. И я на земле рядом с телами увидел две иконки. И еще пояс «Живый в помощи». Святые вещи. Не смог я их так оставить. Поднял. Там была икона Спасителя и Георгия Победоносца. Икону Спасителя я подержал в руках. Рассмотрел. А как взял Георгия, меня будто обожгло. С обратной стороны прочел, что именины 23 апреля по старому стилю, 6 мая – по новому. Ну и подумал, что это знак. Будто бы мне открыли будущее». «Теперь можете считать святого Георгия своим покровителем», - улыбнулась я. «Я его уже давно считаю своим святым. Я же из Москвы родом. И прописан до сих пор в Москве. Хоть и живу под Псковом, в Идрице. Знаете Идрицу?» Я задумалась. Идрица… Что-то знакомое. «Святой Георгий – он же покровитель Москвы, - не дождавшись моего ответа, продолжил Виктор. - А у меня было кольцо-печатка с Георгием Победоносцем. И знаете, как-то в автосервисе я домкратил машину, и она упала с домкрата. Думал, всех пальцев лишусь…» Виктор посмотрел на меня, улыбаясь глазами, как мальчишка. Я забыла дышать – ждала развязки. «…А вот и нет! Машина упала, и, представляете, печатка выдержала две тонны. Не погнулось даже кольцо. Спасло мне пальцы. Я потом это кольцо другу подарил!» Виктор помолчал. Перевел дух. Продолжил. «Шли дни. Наступило 6 мая. Мы выполняли задание. Я был готов ко всему. …Когда меня ранило в руку осколком, я посмотрел на часы - было 16-50. То время, когда я обычно молился. Я знал, что Господь решил, как мне лучше. Я верил ему. Я же много лет алтарником в храме служил. Я молчала. Смотрела на маленькую – размера детского кошелька - сумочку с крестиком на груди у Виктора. Посчитала - прошла неделя после ранения. Представила маршрут. Точнее, не смогла представить. Выбраться из пекла живым, оказаться здесь, лежать сейчас с рукой в аппарате – это казалось чудом. Бахмут. Луганск. Ростов. Петербург. Виктор поймал мой взгляд: «Я когда уходил из дома, взял с собой несколько иконок. Пояс охранный. Дочка монетку дала на удачу. Я все положил в эту сумочку, чтоб в кармане не таскать. И уже за «ленточкой» у меня от крестика отвалилось крепление для цепочки. Я пришил крестик себе на сумочку. Чтоб не потерять…» Я мягко расслабляла раненую руку. Бережно скользила пальцами от кисти к локтю. Виктор даже не морщился: «Я с рукой уже попрощался, если честно. Она на мышцах висела, на сухожилиях. А здесь врачи взялись за меня, я спрашиваю: «Что будете делать, отрежете?» А они смеются: «Зачем? Она еще тебе послужит!» И вставили спицы, видишь. Я думал, уже ничего не сделать. А оказалось, что сейчас, в войну, это стандартная операция. Ничего сложного». Я смотрела на Виктора. В моих руках он будто обмяк. Я смотрела – передо мной лежал все тот же крепкий мужик под пятьдесят. С огромными ручищами. Пытливым взглядом. Стоящий на ногах крепко. За себя. За семью. За Господа. За всю Россию. За меня. Мужик, который понял – сейчас можно отдохнуть. Пришло время. Чтоб восстановиться. Чтоб снова крепко стоять на ногах. «Ира, знаете, что главное? Я так благодарен Богу за все. За ранение. За то, что я воевал за Россию и за Господа. За людей, которых я встречаю на пути. За вас вот теперь. За то, что скоро вернусь домой, к родным. За каждый день. Проснулся сегодня – и такая радость. Вдох – радость. Выдох – радость. Настоящая, неподдельная радость. Так хорошо жить. Слава Богу за все!»

(Còn nữa)

Nguồn: Theo HoiNhavanNga