/Những vòm liễu nhúng chiều vào đáy nước/ Thơ Thanh Tùng

VIDEO

HỖ TRỢ

QUẢNG CÁO

LỊCH

LIÊN KẾT

Tin Quốc tế

В пламени Божественной любви… (в год 220-летия А.С. Пушкина) Trong ngọn lửa tình yêu thiêng liêng...

Поэтический гений Александра Сергеевича Пушкина (1799–1837) был явлен миру как истинное чудо

Алла Новикова-Строганова –
доктор филологических наук,
профессор, историк литературы,
член Союза писателей России

(Москва)

В пламени Божественной любви…
(в год 220-летия А.С. Пушкина)
Я одарю тебя молитвами души <…>
Молитвами любви, смирения и мира 1
А.С. Пушкин


       Поэтический гений Александра Сергеевича Пушкина (1799–1837) был явлен миру

как истинное чудо. «Наш поэт представляет собою нечто почти даже чудесное,
неслыханное и невиданное до него нигде и ни у кого», «ни в каком поэте целого мира
такого явления не повторилось» 2 , – справедливо утверждал христианский писатель-
пророк Ф.М. Достоевский.
Сам Пушкин воспринимал ниспосланный ему талант не только как дар, но и как
задание свыше – нести человечеству проповедь Божественной истины:

И Бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей» (2, 149–150).

Стихи словно объяты Божественным пламенем горения духовного. Сердце поэта-
пророка – это «угль, пылающий огнём», в согласии с апостольским призывом: «Духом
пламенейте; Господу служите» (Рим. 12:11). Неслучайно «Пророк» явился духовным
ядром пушкинского творчества как служения пророческого, вместившего «в себе идею
всечеловеческого единения, братской любви» (14, 419).

2
«Велик и свят был жребий твой!..» – восклицал о Пушкине Ф.И. Тютчев. Он же
выразил задушевную мысль, излившуюся из самого сердца России:

Тебя ж, как первую любовь,
России сердце не забудет!..

Последующие поколения русских писателей и читателей, «благоговея богомольно
перед святыней красоты» (если говорить пушкинскими же стихами), в надежде
вдохновения и творческого озарения припадали к родникам литературного наследия
поэта. Неразделимый с Родиной проникновенный лирик С.А. Есенин писал, что
Пушкин «русской стал судьбой». Поразительный есенинский образ соединил
величайшего поэта России с главным христианским Таинством:
А я стою, как пред Причастьем,
И говорю в ответ тебе:
Я умер бы сейчас от счастья,
Сподобленный такой судьбе.

В торжественном венке, сплетённом «дивному гению», сверкает множество
драгоценных жемчужин – художественно-поэтических образов, восторженных слов
признательности, изумления, восхищения, благодарности. И в то же время – скорби о
ранней трагической гибели великого Поэта России, разделившего участь других
убиенных русских поэтов-пророков.
Об их общей судьбе, предчувствуя собственную скорую гибель, писал современный
поэт Николай Мельников, убитый при невыясненных обстоятельствах вблизи Оптиной
Пустыни:
На мне стоит клеймо поэта,
А у поэта на Руси –
Так довелось – недолги лета.
Мне тридцать. Господи, спаси!
Во все времена властям предержащим было ненавистно талантливое честное слово
русских писателей и поэтов. «Свободы, гения и славы палачи» избавляются от
неугодных самыми изощренными способами.

3
При этом в каждой любящей Пушкина душе утешительным упованием отзываются
строки его заповеди о жизни вечной:

Нет, весь я не умру – душа в заветной лире
Мой прах переживёт и тленья убежит (2, 460)

Как послушание Богу сформулировал поэт программу своего творчества: «Веленью
Божию, о муза, будь послушна…» (2, 460) Покорный «веленью Божию», создавал
Пушкин нетленные типы и образы своих чудесных сказок, поэм, повестей, «маленьких
трагедий», драмы «Борис Годунов», романа в стихах «Евгений Онегин», всей своей
многогранной, сверкающей алмазной россыпью лирики: пейзажной, любовной,
элегической, анакреонтической, патриотической, вольнолюбивой, философской,
религиозно-мистической, молитвенной… И «тут целое основание, тут нечто
незыблемое и неразрушимое. Тут соприкосновение с родиной, с родным народом, с
его святынею», «свидетельство того мощного духа народной жизни, который может
выделять из себя образы такой неоспоримой правды» (14, 434–435).
Ниспосланная величайшему русскому поэту «та особая характернейшая и не
встречаемая кроме него нигде и ни у кого черта художественного гения – способность
всемирной отзывчивости», способность «любить человечество и носить в себе
всеединящую душу» (14, 418–420) сотворила это дивное чудо пушкинского
творчества. Во всякой человеческой душе, прикоснувшейся к нему, находит оно свой
благодатный отклик. Вот почему каждый с полным основанием может сказать: «Мой
Пушкин». Вчитываясь в него, важно сердцем найти самое для себя сокровенное – то,
что выбирает душа.
Мой Пушкин – это прежде всего великий «духовный труженик», томимый
«духовной жаждою», стремящийся «сердцем возлетать во области заочны»:

Дабы скорей узреть – оставя те места,
Спасенья верный путь и тесные врата (2, 442)

Это пламенеющий духом, рождённый «для вдохновенья, для звуков сладких и
молитв» поэт-молитвенник:

Молитеся – да взыдет к Небесам
Усердная молитва православных (4, 210)

4
«Пробудясь, Господню волю Сердцем он уразумел», и это дало возможность создать
настоящие духовные сокровища русской литературы.
Таковы «Отцы пустынники и жены непорочны…» – не просто поэтическое
переложение великопостной молитвы преподобного Ефрема Сирина, но подлинное
молитвотворчество. Всем сердцем обращаясь ко Господу, с покаянным смирением
испрашивает Пушкин благодатных душеспасительных даров:
Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,
Да брат мой от меня не примет осужденья,
И дух смирения, терпения, любви
И целомудрия мне в сердце оживи (2, 456)

Как учил преподобный Максим Исповедник, «у человека два крыла, чтобы
возлетать к Богу: свобода и благодать». Пушкин прославлял истинную свободу в Боге
как одну из главных ценностей бытия. Он мечтал о ней, «как узник из тюрьмы
замысливший побег» (2, 441). Невольником Пушкин ощущал себя не только в ссылках,
куда власти изгоняли его за «свободный, смелый дар». Чувство подневольного,
рабского положения, отведенного гениальному художнику в «стране рабов, стране
господ», всегда угнетало поэта:

Давно завидная мечтается мне доля –

Давно, усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальную трудов и чистых нег (2, 387)
Свободе посвящён маленький шедевр пушкинской лирики «Птичка» – крохотное и
трепетное, словно певчая птичка, стихотворение, созданное на «чужбине», во время
южной ссылки:

В чужбине свято наблюдаю
Родной обычай старины:
На волю птичку выпускаю
При светлом празднике весны.

Я стал доступен утешенью;
За что на Бога мне роптать,

5

Когда хоть одному творенью
Я мог свободу даровать! (2, 7)

Это поистине универсальное творение, которое воспринимается разумом и чувством
и в самом малом возрасте, и в юности, и в зрелости, и в глубокой старости. Стихи
написаны в связи с умиляющим сердце русским народным обычаем на Благовещение
и Пасху выпускать из клеток перезимовавших в домах певчих птиц: «Знаете ли вы
трогательный обычай русского мужика в Светлое Воскресение выпускать на волю
птичку? вот вам стихи на это» (9, 66), – писал Н.И. Гнедичу Пушкин. Благую весть,
пасхальную радость воплощает отпущенная в небеса поющая вольная птица.
Слышатся в стихах Пушкина и великая вера, и надежда, и любовь. Но любовь, по
слову апостола, «из них больше» (1Кор.13:13). Согласно толкованию преподобного
Максима Исповедника, «Вера и надежда имеют предел: любовь же, соединяясь с
пребесконечным и всегда возрастая, пребывает в бесконечные веки».

Пушкину в его прозрениях и предчувствиях, несомненно, были приоткрыты
духовные тайны «жизни будущего века», Царствия Небесного. Поэт прямо говорил о
действии Божьего Промысла в своей судьбе:

Но здесь меня таинственным щитом
Святое Провиденье осенило,
Поэзия как Ангел утешитель
Спасла меня, и я воскрес душой (2, 746)

За два года до гибели у Пушкина сложились удивительные, таинственные стихи:

Чудный сон мне Бог послал –
С длинной белой бородою
В белой ризе предо мною
Старец некий предстоял
И меня благословлял.

Он сказал мне: «Будь покоен,
Скоро, скоро удостоен

6

Будешь Царствия Небес.
Скоро странствию земному
Твоему придёт конец.
Уж готовит ангел смерти
Для тебя святой венец... (2, 634)

Загадочное видение из иного мира отзывается в замирающей душе отрадой, благой
вестью: «сон отрадный, благовещный». Но лирический герой, сознавая земность
падшей человеческой природы, искаженной первородным грехом, не может в то же
время не испытать смущённого замешательства, разноречивых чувств:

Сердце жадное не смеет
И поверить и не верить.
Ах, ужели в самом деле
Близок я к моей кончине?
И страшуся и надеюсь,
Казни вечныя страшуся,
Милосердия надеюсь:
Успокой меня, Творец (2, 635)

Всё в Божьей власти и Божьей воле. Отходивший ко Господу Александр Сергеевич
Пушкин, по свидетельству В.И. Даля, внятно произнёс: «Ну, подымай же меня,
пойдём, да выше, выше, ну, пойдём» 3 . Душа его начала восхождение. Поэт удостоился
святого венца и Небесного Царствия по беспредельному милосердию Божию. Он
пребывает в вечной гармонии и бесконечной любви Божией. Но нет на земном языке
слов, чтобы выразить то, что непостижимо человеческим разумом. Ибо, как
благовествовал апостол Павел, «не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то
на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его. А нам Бог открыл это Духом
Своим» (1Кор. 2, 9–10). Человеку остаётся только уповать на волю Божию – святую,
благую, совершенную.
«Да будет воля Твоя», – это прошение ежедневно повторяют христиане в молитве
Господней «Отче наш…», испрашивая того, что душеполезно, спасительно,
богоугодно, неподвластно человеческому уму. Отказом от самоволия и покорным

7
приятием воли Божией завершает Пушкин своё стихотворение – в полном созвучии с
молитвой Господней:

Но Твоя да будет воля,
Не моя (2,635)

       Поэт осознал и прочувствовал это «своим глубоко прозорливым и гениальным
умом и чисто русским сердцем» (14, 416). И он же, по мысли Достоевского, «дал и
великую надежду, <…> что русское общество может быть излечено, может вновь
обновиться и воскреснуть» (14, 417). Пушкинское творчество, как и вся русская
классическая литература, подобно православному Символу веры, проникнута
христианским пасхальным упованием на воскресение «мёртвых душ»: «Чаю
воскресения мертвых и жизни будущаго века».
__________

ПРИМЕЧАНИЯ
1 Пушкин А.С. Собр. соч.: В 10 т. – М.: ГИХЛ, 1959–1962. – Т. 3. – С. 268. Далее ссылки на это
издание приводятся в тексте с указанием тома и страницы.
2 Достоевский Ф.М. Дневник писателя. 1880 //Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. – Л.: Наука,
1988–1996. – Т. 14. – С. 436, 438. Далее ссылки на это издание приводятся в тексте с указанием тома
и страницы.
3 Записка доктора В.И. Даля //Пушкин и его современники: Материалы и исследования. – Пг., 1916. –
Вып. 25–27. – С.68